Марксистский переулок ведет от Таганской улицы по направлению к реке на Марксистскую улицу.
Прежде Марксистский переулок именовался Беловым переулком, спустя некоторое время — Семёновским переулком по старому названию Таганской улицы — Семёновская. В 1925 г. по соседней Марксистской улице получил современное «идеологическое» название в честь марксистского учения и его последователей, от слова марксист, т.е. «человек, исповедующий марксизм». Марксистский переулок так и не был переименован, когда в постсоветское время улицам возвращали их старые названия, бывшие в царские времена. Такие улицы и переулки называют «с советской меткой».
Одним из приметных мест Марксистского переулка является Тихий тупик, названный так, очевидно, из-за его относительной тишину, связанной с внутриквартальным положением и примыкания к Таганскому парку. Как писал Василий Головачев, «Тихий тупик представляет собой эдакий аппендикс, ответвляющийся от Марксистского переулка. Упирается Тихий тупик в почти застроенную промышленную зону напротив Таганского парка, огороженного высокой металлической решеткой с погнутыми кое-где прутьями, образующими естественные входы на территорию парка. По левую сторону тупика какая-то фирма построила станцию техобслуживания — красивый металлический куб-ангар, окруженный теперь двумя десятками иномарок. Дальше тянется небольшая тополиная рощица, обрывающаяся в ров, а между ней, решеткой парка, асфальтовой площадкой с мусорными баками, располагаются руины фабрики, заросшие кустарником, лопухами и крапивой. Это было идеальное место для тайных встреч, не возбуждающихничьего любопытства по той простой причине, что встречались здесь часто любители выпить, но оно же представляло собой идеальное место и для засады, потому что, перекрыв с трех сторон подступы к развалинам, можно было спокойно превратить их в ловушку и незаметно ликвидировать жертву, не пугая стрельбой жителей близлежащих домов — пятиэтажки и квартала за рвом, слева от парка. Хотя вряд ли кто-нибудь из них, а также из отдыхающих в парке испугался бы стрельбы. Жители Москвы уже начали привыкать к ней как к неизбежному злу».